> «Это, браток, с «Авроры» пошло, от истоков. Называется «балтийский чай»…»

Ко дню выхода 27 августа нового романа Виктора Пелевина«Непобедимое солнце» laodao.com.ua, собрал чайные цитаты и афоризмы любимого писателя.

Чайная культура — универсальный феномен. Чаепитие – это феноменология обыденной жизни, ритуал поддерживающий миропорядок и устойчивость культуры. С точки зрения психологии бессознательного – чаепитие, проекция иерархии ценностей: «дом», «семья», «покой».

– совершенный транслятор смыслов, поэтому наблюдая за современной чайной культурой, можно определить, что мы живем в эпоху «симуляции ритуала», а чаепитие становится символом разрушения консервативного порядка жизни.

В ноосфере Пелевина, чайный дискурс — символ и семантический код, который отражает и диагностирует состояние общества и психологию человека, в момент смены эпох, на изломе времени и культурной парадигмы.

Чай в пелевенском тексте, приобретает черты кафкианского абсурда. Чеховское чаепитие в Вишневого сада, эволюционирует в пелевенский Балтийский чай, пьяных матросов революционного Петрограда.

## Чайный дискурс Виктора Пелевина

> «Напряжение сняло как рукой. Жербунов открыл банку, взял со скатерти нож, зачерпнул им чудовищное количество порошка и быстро размешал его в водке. То же сделал и Барболин – сначала со своим стаканом, а потом с моим. – Вот теперь и за мировую революцию не стыдно, – сказал он. Видимо, на моем лице отразилось сомнение, потому что Жербунов ухмыльнулся и сказал: – Это, браток, с «Авроры» пошло, от истоков. Называется «балтийский чай».

«Чапаев и Пустота»

> «Меняя какую-то одну привычку, человек часто не осознает, что расстается с привычным укладом жизни. Начав есть палочками, Степа почувствовал, что будет смотреться гораздо уместнее, если станет приверженцем азиатской кухни. Это оказалось несложно – она ему, в общем, нравилась. Став адептом темпуры и супа из акульих плавников, Степа понял, что эту трансформацию было бы в самый раз запить хорошим чаем. Он начал пить зеленый чай, с которого перешел сначала на белый, а потом на улун… »

«Числа»

> « Лабсанг Сучонг из монастыря Пу Эр полагает, что в случае, если некоторую программу — например, футбольный матч — будет одновременно смотреть более четырех пятых населения Земли, этот виртуальный эффект окажется способен вытеснить из совокупного сознания людей коллективное кармическое видение человеческого плана существования, последствия чего могут быть непредсказуемыми (вполне вероятно, что в дополнение к аду расплавленного металла, аду деревьев-ножей и т. д. возникнет новый ад — вечного футбольного чемпионата »

«Поколение П»

> «Я специально написала не «Alexander», а «Alexandre», на французский манер. Фамилию «Fenrir-Gray» я придумала в последний момент, в приступе вдохновения. Она уж точно звучала аристократично. Правда, сразу вспоминался чай «Эрл Грей»,из-за чего подпись чуть отдавала бергамотовым маслом, но все равно имя было одноразовым. »

«Священная книга оборотня»

> « …у орков что ни пословица, то повод для дуэли. — Например, «поссать не пернуть — как чай без цзампы». Историки делают вывод, что когда-то у орков был более высокий уровень жизни, чем сегодня. И контакты с Тибетским Нагорьем, благодаря которым они получали ячменную муку.»

«S.N.U.F.F»

> « мир внутри человеческой головы действительно можно назвать миром страдания. Главная причина заключается в том, что в нашем уме действует «отрицательный закон чайной ложки». Он звучит так – «если к ведру варенья добавить чайную ложку дерьма, получится ведро дерьма». Иными словами, нас гораздо проще сделать несчастными, чем счастливыми.»

«Смотритель»

> «На столе стоял походный чайник-самогрев, ваза с фруктами, тончайший глиняный сервиз и коробка бисквитов «Сны Горного Старца» с изображением бородатого ассасина, спящего среди голубых роз. Кажется, владельцем пекарни, где делали это печенье, был известный солик, рухнувший было в пучину зла, но нашедший в себе силу выбраться из личной бездны и стать кондитером»

«Смотритель»

> «Чай приносили из расположенной на территории парка Горького конторы со странным названием «ГКЧП». Этими буквами, стилизованными под китайские иероглифы, был украшен каждый пакетик с «Железной Гуанинь» или «Большим Красным Халатом», его любимыми сортами. Пакетики украшал золотой иероглиф «Путь». Когда Степа спросил, что все это значит, ему объяснили, что сокращение расшифровывается как «Городской клуб чайных перемен. »

«Числа»

> «Как известно, наша вселенная находится в чайнике некоего Люй Дун-Биня, продающего всякую мелочь на базаре в Чаньани. Но вот что интересно: Чаньани уже несколько столетий как нет, Люй Дун-Бинь уже давно не сидит на тамошнем базаре, и его чайник давным-давно переплавлен или сплющился в лепешку под землей. Этому странному несоответствию – тому, что вселенная еще существует, а ее вместилище уже погибло, – можно, на мой взгляд, предложить только одно разумное объяснение: еще когда Люй Дун-Бинь дремал за своим прилавком на базаре, в его чайнике шли раскопки развалин бывшей Чаньани, зарастала травой его собственная могила. »

«СССР Тайшоу Чжуань»

> «… а как в Париж приехал за кредитом, знаешь, что сделал? Пошел с их банкиром в ресторан, чтоб за столом по душам поговорить. А сам нажрался, как в «Славянском базаре», и давай орать: «Официант, двух педерастов и ведро чифиря!». Он сам голубым не был, просто на зоне… Банкиру этому все понравилось очень. С пед*****ми у них там всегда нормально было, а вот чифиря не пробовали. Он там даже в моду вошел, называется чай а-ля рюсс нуво….»

«Числа»

## Post Scriptum. О стимуляторах

После прочтения некоторых книг Пелевина у многих читателей может возникнуть поверхностное и ошибочное мнение насчет наркотиков. Как говорит сам Пелевин, в творчестве ему помогает зеленый чай и медитация.

» Единственный стимулятор в моей жизни — это китайский чай. Я научился ценить простое, ясное и трезвое состояние ума. Мне никуда из него не хочется уходить, это мой дом, мне в нем хорошо и уютно. Я много лет не пью и не курю. Для меня принимать наркотики или психотропы — это примерно как зимой раздеться догола, выйти на улицу и побежать куда-то трусцой по слякоти. Теоретически говоря, можно такое проделать, организм выдержит, но ничего привлекательного в такой прогулке я не вижу и никаких озарений от нее не жду.

Состояния, которые я описываю в книгах, посещают меня безо всякой химии. Если мои герои принимают какие-то фантастические вещества, это просто сюжетный ход, который позволяет мне рационально объяснить возникновение подобных переживаний у них. Вы же не спрашиваете, например, Акунина или Маринину, сколько старушек они мочат в неделю — хотя по их книгам уголовный розыск вполне может решить, что они хорошо знакомы с технологией убийства или даже занимаются его пропагандой. А вот меня почему-то постоянно спрашивают, употребляю я наркотики или нет. Нет, не употребляю, никому не советую и где купить, тоже не знаю…»